Уважаемый посетитель! К сожалению вынуждены сообщить Вам, что Ваш браузер (
Мы настоятельно рекомендуем Вам воспользоваться последними версиями таких браузеров как (
В трансперсональной теории есть ряд замечательных развивающихся направлений, которые, по моему убеждению, сыграют особенно важную роль в предстоящее десятилетие, и я хотел бы кратко их перечислить. Они включают исследования в следующих областях: состояния сознания и структуры сознания; кросскультурные исследования путей и паттернов созерцания; ориентация трансперсонального движения в рамках более крупных течений постмодернистского мира; переоценка мировых философий, религий и психологий с точки зрения трансперсонального направления; продолжение изучения того, как соотносятся между собой различные «отходы от нормы» (т. е. соотношение между психозом и мистицизмом); мучительно сложная (всё ещё) проблема соотношения психики и тела (мозга); более точное картирование спектра развития сознания (в его конвенциональных, созерцательных и патологических измерениях); соотношение между юнгианской и общей трансперсональной психологией; более тонкое понимание соотношения между «маргинальными группами» (как, например, трансперсональная) и «большими силами» в развитии мира и технологий; соотношение между трансперсональным измерением и тремя великими «Другими», или отвергаемыми, измерениями Мировых Традиций (а именно — телом, природой, женщиной); соотношение между природой и Духом; соотношение теории и практики; и, что наиболее важно, продолжение работы над «большими теориями» с целью предложить связанное представление о трансперсональном в различных «конвенциональных» дисциплинах (антропологии, медицине, экологии, экономике, гуманитарных науках и т.д.).
Если рассматривать их в предложенном порядке:
1. Состояния и структуры. Существует две превалирующих сегодня парадигмы, которые заведуют трансперсональными исследованиями: изменённые состояния сознания и структуры развития сознания. Обе эти парадигмы имеют своё архетипическое представительство в Веданте, где принято различение (и корреляция) между пятью основными оболочками, или структурами (коши), сознания (материя, тело, ум, высший ум, универсальный ум) и тремя основными состояниями, или телами, сознания (грубое, тонкое, причинное, переживаемые в состояниях бодрствования, сновидения и глубокого сна). Веданта утверждает, что отдельное состояние сознания может поддерживать несколько различных структур; Ауробиндо добавил сюда своё наблюдение, что именно структуры, а не состояния, развиваются (таким образом, младенец имеет доступ ко всем трём основным состояниям — бодрствование, сновидение и сон, — но у него есть доступ только самым нижним структурам грубого мира; более высокие структуры ещё не успели развиться).
Текущие исследовательские задачи таковы: каково соотношение между состояниями (которые могут быть доличностными, личностными и надличностными) и структурами (которые также могут быть доличностными, личностными и надличностными)?
В том виде, который представлен сейчас, было сделано очень мало работы относительно того, как интегрировать две эти парадигмы, и во многом кажется, что они несовместимы: структуры кумулятивны и интегративны, состояния же дискретны и исключающи. Я предполагаю, что ответ будет включать в себя наблюдение о том, что структуры развития представляют собой непрекращающееся развёртывание или актуализацию — или приобретение стабильной манифестации — того, что лишь временно переживается в изменённом состоянии. До той степени, до которой временные и дискретные состояния оказываются актуализированы (а не просто остаются преходящими), они должны проникнуть в поток развития и «подчиниться» его паттернам.
Картирование и объяснение этих трансформаций станет областью одних из самых важных прорывов в трансперсональных исследованиях.
2. Кросскультурные исследования созерцательного развития: Уже выполнено много новаторской работы в этой сфере, однако ещё больше работы ждёт будущих исследователей. Особенно важны тщательные феноменологические описания созерцательных состояний/структур (со всеми сложностями, которые связаны с описанием зачастую трансвербальных реальностей). В этой сфере крайне важный вопрос таков: может ли та же логика развития, что управляет развёртыванием конвенциональных стадий познания, воли, аффектов и т.д., быть рассмотрена и в применении к высшим состояниям/структурам? Существует ли единство эволюции и развития? Я убеждён, что это так, но если нет, тогда что это говорит нам о единстве Духа и его раскрытии (или отсутствии такового)?
3. Ориентация трансперсональных исследований в более крупных течениях постмодернизма: На сегодняшний день существует четыре основных интеллектуальных течения в гуманитарных науках «постмодернистского мира», все из которых борются за право господствования: классические гуманисты эпохи Просвещения, деконструкционистские «противники мышления» (Деррида), «критические интерпретаторы» (Фуко) и сторонники «коммуникативной этики» (Хабермас).
Гуманизм эпохи Просвещения знаменуется верой в способность инструментальной рациональности раскрыть все и всякие «истины», которые только возможно (и стоит) познать, и верой в способность такой рациональной истины освободить всех мужчин и женщин — и персонально, и политически. Сколь бы благородными эти устремления ни были, исторически они, как правило, вырождались в «разочарованное» и фрагментированное мировоззрение, в котором измерения искусства, нравственности и науки радикально отсоединены друг от друга и от жизней отдельных людей и где остаётся скорее слепая вера в то, что технологическая реальность способна решить получившиеся в результате дилеммы.
В ответ на это фрагментированное и очень ограниченное рациональное мировоззрение (традиционный «модернизм» и «гуманизм») возникли, как я уже отметил, три широких «постмодернистских» движения: деконструкция Жака Дерриды, «неоструктурализм» Мишеля Фуко и «универсальная прагматика» Юргена Хабермаса. Всех их объединяет критика инструментальной рациональности и критика изолированного и автономного эго (основа гуманизма); они убеждены, что истина исторически и лингвистически обусловлена (а не просто лишь является вечной данностью); также они демонстрируют глубокую озабоченность этическими действиями в мире, который более не может основывать свои критерии об истинности в механистической рациональности и позитивизме.
Деконструкция пытается продемонстрировать, что лингвистическая рациональность («логоцентризм»), которой знаменуется большая часть западной философии (и цивилизации), является внутренне противоречивой: она подрывает свою собственную позицию всякий раз, когда применяется к самой себе (к примеру, критерий эмпирической истины сам по себе не является эмпирическим). Как утверждается, эта деконструкция логоцентризма откроет новые пути к движению за пределы жёстко дуалистической рациональности. Анализ знания как структур силы Фуко и демонстрация им того, что различные мировоззрения, или «эпистемы», возникают внезапно в течение всей истории — всё это оказывает эффект, аналогичный деконструкции: это совершенно подрывает традиционные гуманистические/рациональные убеждения о мире, истине и этике. И Юрген Хабермас (которого многие считают величайшим философом мира из ныне живущих) предпринял попытку выйти за пределы инструментальной рациональности — и за пределы изолированного и автономного эго — акцентируя внимание на «коммуникативной этике», или способах, которыми люди пытаются понять друг друга в сообществе взаимообмена и взаимоуважения.
Все эти постмодернистские движения действительно являются движениями пост-эго. На самом деле они нередко в открытую называют свои проекты «смертью эго-философий» или «смертью субъектных философий». И хотя всё это очень обнадёживает с трансперсональной точки зрения, «смерть эго», о которой они говорят, означает не открытие подлинно трансперсонального измерения, а скорее трансформацию от узкого, инструментального, рационально-эгоического мировоззрения к мультиперспективистскому, органическому, реляционному и социально ориентированному телу-уму (тому, что я назвал «кентавром», который всё ещё представляет собой отделённое «я»-чувство, но который «лучше», чем предыдущее «эго» — постмодернизм «движется в правильном направлении»).
Но все эти постмодернистские движения содержат в себе открытую критику любого рода мистического трансцендентализма, или чистого присутствия, транс-исторических реальностей. Итак, важнейшей темой приходящего десятилетия будет: где находится место трансперсональных исследований в этих постмодернистских течениях и как могут трансперсональные исследования ответить на острую критику в свой адрес? Я бы утверждал, что все эти постмодернистские теории уже содержат в себе скрытый трансцендентализм, и на это всего лишь надо указать, так чтобы они сами смогли сориентироваться в спектре трансперсонального развития. Иными словами, деконструкцию можно деконструировать (а-ля Нагарджуна), Фуко можно расположить в его собственной эпистеме и даже Хабермас оставил открытой возможность, что ещё более высоким стадиям развития предстоит раскрыться (что как раз и является сферой компетенции исследований трансперсонального развития). Для конвенциональных академических интересов в гуманитарных науках это будет горячим местом для теоретических действий.
4. Реконцептуализация мировых философий с точки зрения трансперсональной перспективы. Практические не оспоренное утверждение модернистских западных интеллектуалов о том, что всё «трансцендентальное» есть лишь «теория» или просто «идеология» и, тем самым, историю следует читать как хронику сменяющихся идеологий, обоснования которых лежат только в относительной культурной легитимации, даваемой им конкретными (и равно сменяющимися и относительными) культурами. Но что если некоторые трансценденталисты на самом деле переживали прямой опыт и прямое открытия того, что, хотя оно и опосредовано языком, представляется в некоторых важных смыслах экстралингвистическим или кросскультуральным? Алмаз будет резать кусок стекла вне зависимости от того, какие слова мы используем для «алмаза», «резать» и «стекла» — и душа может пережить Бога вне зависимости от того, какие слова мы используем для «души», «пережить» и «Бога».
История тогда должна быть полностью переосмыслена в виде хроники развития и накопления истинных трансцендентальных переживаний, профильтрованных посредством различных идеологий, а не попросту редуцированных до ранга одной идеологии среди многих. Это совершенно революционизировало бы наши концепции о человеческом потенциале и божественных возможностях и верно расположило бы развитие духовного знания в один ряд с другими научными достижениями.
5. Соотношение психотических состояний и мистицизма. Эта всегда удивительная тема важна не просто сама по себе, она также значима и для нескольких жизненно важных и имеющих к ней отношения тем: творчество и сумасшествие, нормализация и маргинализация, ординарные и экстраординарные возможности, личные срывы и личные прорывы. Важная область сети помощи при духовных кризисах (spiritual emergency network) также тесно связана с этим вопросом. Слишком много людей, которым поставили диагноз психотического срыва, очевидно находятся в процессе духовного кризиса, и детальные особенности таких кризисов отчаянно требуют дальнейшего изучения (не говоря уж об отношении духовности к наркомании, депрессии, тревоге и т.д.). Вся данная тема также напрямую соотносится с тем, как мы концептуализируем «это» бессознательное (демоны, боги, инфрарационально, суперрационально, всё из перечисленного?). Продолжающиеся картирование и концептуализация бессознательного будут одной из наиболее важных и плодотворных областей трансперсональных исследований в предстоящее десятилетие.
6. Соотношение состояний мозга и психики. Этот вечный вопрос влияет (и заражает) трансперсональные исследования в большей степени, чем большинство областей, попросту из-за того, что «разделение» или «разрыв» между ними двумя (внешней материей и внутренним сознаванием) «в большей степени» проявляется в трансперсональной сфере. В конце концов, некоторые надличностные переживания несут чрезвычайно убедительное понимание, что сознание предшествует любой манифестации (то есть вечно и безвременно). Каким образом это «вечное сознание» относится к совершенно конечному и временному мозгу?
Мне кажется, что этот вопрос нельзя обойти при помощи материалистических отступлений и что основательный идеализм в его крайне постмодернистской разновидности должен быть тщательно обоснован и защищён. Однако сегодня эта задача облегчается всеобщим признанием Большого Взрыва, которое превращает в идеалиста буквально любого, кто о нём размышляет: в конце концов, что же было до Большого Взрыва? Поскольку первые микроатомные частицы, судя по всему, следовали математическим законам и поскольку эти законы не развивались, не присутствовали ли они каким-то образом до Большого Взрыва? Разве нет какого-то рода платоновских архетипов, предшествовавших эволюции (в дополнение к любым «архетипам», что сами по себе могли развиться)? И разве не могут некоторые надличностные переживания быть переживаниями этих объективно реальных сущностей, уайтхедовских «вечных объектов»? Разве не является дзэнское «Изначальное Лицо» — ваше Истинное Я — тем Лицом, которое было у вас до Большого Взрыва?
Как бы ни решили, этот вопрос нельзя обойти стороной. Для трансперсоналиста этот кажущийся безобидным вопрос о соотношении психики (сознания) и тела (материи) в действительности является окончательным вопросом соотношения Пустоты и Формы, неявленного и явленного.
Комментарии (0)
RSS свернуть / развернутьТолько зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.